Я хочу, чтобы эта сцена
— и другие, но о них потом, — была здесь.
Потому что мы с Аней оказались правы: Мизинец сыграл свою партию. Он стал ненужным игроком с того самого момента, как Мира Рид привезла Брана в Винтерфелл.
Приятно, что вы с подругой способны строить теории, которые иногда подтверждаются.читать дальшеНо ведь вся эта сцена не только о Петире.
И не о его любви к Сансе.
Великие боги, какая любовь? Где? Мизинец всю жизнь любил только себя, а красивые леди с огненной шевелюрой просто замечательно вписывались в его видение своего будущего. Он всегда делал только то, что считал для себя полезным, и только тогда, когда считал это целесообразным. Иногда мне кажется, что он учил Сансу придворной игре лишь потому, что ему нравилось чувствовать себя выше отражения той женщины, что когда-то его отвергла, ведь он всегда позволял людям, которым застила глаза власть или честь, или еще что-то, втаптывать себя в грязь. А теперь он не наушничает, не нашептывает и перекладывает камни, чтобы заставить реку течь иначе. Теперь он — доверенное лицо, наставник. Да и эта девчонка Старк, как показала практика, ничему в итоге не учится.
Так, наверное, думал Петир.
И ошибся.
I'm a slow learner, it's true. But I learn.
Петир должен гордиться: его рыженькая протеже (?) выросла и переиграла его теми же методами, которым он её учил; everyone is your enemy, everyone is a friend || when I try to understand a person's motives, I play a little game: I assume the worst.Даже я горжусь, едва ли не больше, чем Джейме.
Санса выросла.
"My skin has turned to porcelain to ivory to steel."
Она судит холодно и последовательно, хоть внутри неё и бушует буря. Послушайте, как она говорит, как двигается, что отражается на её лице — и в её глазах. Санса ещё будет ошибаться и, конечно, будет совершать ошибки, но самое главное она уже сделала: она выросла.
Санса разорвала эту странную отравляющую связь между ней и Мизинцем.
Одни боги знают, чего ей стоило находиться в том зале и понимать: этот человек научил её многому, хотел её так сильно, что с радостью стёр бы её личность, лишь бы заполучить, сказал бы — и говорит — что угодно, лишь бы остаться живым и, может быть, успешно разыграть свою партию и заполучить всю мыслимую власть.
Но всё закончилось со взмахом кинжала.
Санса всегда будет помнить наставления лорда Бейлиша.
Но живым он этой истории — и ей тоже — больше не нужен.
Gracefully done, my lady.